Пилоооооот ~~~
Он такой офигенно-реальный! С реальными косяками. любопытством, интересом, страхом... аwww... Все, я понял, что влюбился в героев Лема.
Особенно в этого пилота-альпиниста, уруру ~~~И выдернутое из контекста, но сцуко такое душевное!
читать дальшеБывает иногда, правда очень редко, что в каком-нибудь старом, затасканном слове вдруг открывается пропасть, куда можно заглянуть. Там, перед камином с потрескивающими поленьями, я постиг слово "никогда". На Земле живут и будут жить тысячи, миллионы, миллиарды людей, великих и малых, лучших или худших, но в этом сквозь все века проходящем потоке никогда уже не будет того единственного человека, которого я любил, - и любил так сильно, что даже сам не знал этого. Так все мы любим Землю и так же не замечаем ее, как что-то вездесущее, явное и обязательное. Цену чему-нибудь мы узнаем, только теряя его.
Дочитал.)) конец... конееец ~~~ Люди, вы прекрасны... бываете) люди Лема - однозначно прекрасны! Мне кажется - это отголоски прошлого времени, и я в очередной раз жалею, что живу сейчас, а не тогда. Сейчас тоже не плохо. Только люди стали... злыми =\ циничными, эгоистичными... мало таких, кого можно на самом деле считать друзьями! Так что - я оч ценю вас, ребята )))
а у меня тут снова - немного ... чуйств
читать дальше" - Ну вот, теперь "Маракс" должен показать свои возможности. Вы понимаете, в чем дело? Поле тяготения образуется вследствие наложения отдельных импульсов тока друг на друга. С помощью анализа Фурье эти
десятки миллиардов колебаний, записанных осциллографами, должны...
Для меня это было уже слишком.
- Оставьте меня в покое! - крикнул я. - Осватич исчез!..
Чандрасекар вздрогнул.
- Что? Что случилось?..
Мне пришлось еще раз рассказать обо всем. Слушая, Чандрасекар не спускал глаз с экранов. Я невольно следил за его взглядом. Светлые линии, змеившиеся на боковых экранах, постепенно бледнели, сливаясь с
фосфоресцирующим фоном. Зато на среднем экране светлая полоса проступала все ярче.
- Лао Цзу там? - спросил Чандрасекар, когда я кончил. Жужжание аппарата прекратилось. Контрольные лампочки погасли, боковые экраны посветлели, а на среднем появилась неподвижная, дважды изогнутая кривая. Глаза у
Чандрасекара сузились и засверкали.
- Так она периодическая! - вскричал он. Потом на губах у него проступила слабая, немного виноватая улыбка. - Вам кажется бесчеловечным, что я в такую минуту...
Голос у него прервался, он покачнулся, отступил на шаг и прислонился к блестящей боковой стенке пульта. Падавший сверху свет подчеркивал глубокую впалость его висков и щек. Только сейчас я понял, что он в последнее время
не отходил от "Маракса". Днем и ночью горела красная лампочка над дверью кабины.
Математик закрыл глаза и слегка шевельнул плечами, словно желая сбросить невидимую тяжесть.
- Это ничего, - сказал он."
" - Я завидовал твоему спокойствию, Лао, - сказал он.
- Завидовать было нечему, уверяю тебя, - возразил китаец. - Как видно, путь от разума к сердцу пролегает у меня на большом расстоянии от лица, но и мне было не легче."А в конце я снова судорожно думал - ну нет, только не умирать! Ну только не вы двое, ну почему снова те, кто больше всех понравился, ааа!!! Чудесные.
читать дальше
" Как вор, я залез ему в карман. В первое мгновение он не мешал мне, но когда сквозь ткань мне удалось нащупать рукоять револьвера, он понял. Мы вдруг схватились в полной тишине, в которой слышалось только наше затрудненное
дыхание. Он был сильнее и придавил меня к стене, потом включил фонарь у меня на груди. Желтый свет клином вбился между нами.
- Дайте, - прохрипел я. - Дайте... только один заряд...
Он не отвечал и все сильнее прижимал меня к стене.
- Дайте револьвер, - задыхаясь, говорил я. - Не будьте глупым!
Я уже не вырывался.
- Канченджонга, - шепнул он мне на ухо.
- Дайте револьвер. Все кончено...
- А тогда...
- Тогда была надежда. Дайте, Петр!
- И теперь есть.
- Неправда!
Он вдруг отпустил меня и сделал шаг назад.
- Вы хотите оставить меня здесь одного? - медленно произнес он, огромный, с гигантской тенью над головой.
Что-то стиснуло мне горло с такой силой, что я едва мог перевести дыхание. С минуту я трясся, словно бился в судорогах. Потом хлынули слезы.
Я опустился на колени. Он сел рядом со мной; большая тяжелая рука обняла меня за плечи.
- Ну, ну... - говорил он. - Ну, ну...
...
"- Так, - произнес я. - Вы правы. Один из нас должен пойти туда. Бросим жребий?
- Не хочу полагаться на случай. В этом есть что-то унизительное.
- Значит?..
Он молчал.
- Может быть, все-таки есть другой выход?
- Есть. Во-первых, как физик, я хорошо знаю, в каких условиях взрывная волна действует сильнее всего, а во-вторых, как руководитель экспедиции...
- Понимаю, можете не договаривать. Я не согласен...
- Я уверен, что это мне удастся. Не хочу приказывать...
- И не имеете права!
- Не имею права?
- Нет, и вдвойне... после того, что я хотел сделать. Пойду я.
Арсеньев достал из кармана коробку спичек и подал мне.
- Чет - пойдете вы, - сказал он. - Нечет - я.
Я начал выкладывать спички на камень. Это было похоже на игру; я клал одну белую палочку за другой, а губы двигались, считая: восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать...
Последней была семнадцатая.
- Пусто, - сказал Арсеньев.
Я потряс коробочку. Еще одна спичка, притаившаяся под крышкой, скатилась по камню и упала на землю."
...
" - Но что было дальше? - слабо протестовал я, когда он вернулся. - Открылся ли проход?
Тарланд нащупал мой пульс.
- Профессор Арсеньев вынес вас из темноты на свет, а я - я создал вас заново, - улыбнулся он.
Я хотел спросить еще о чем-то, но все спуталось, перемешалось, уплыло куда-то далеко. Я увидел голубое небо... пели птицы... Я уснул."Уруру, уруру....